а. Биография долматовский е. а Награды и премии

Однажды на школьном вечере поэзии выступали поэты Гастев, Решин, Луговской. Во время чтения стихов Луговским один из школьников громко разговаривал. Луговской прервал свое выступление и спросил: «Вам неинтересно или вы можете предложить лучшие стихи? ». «Да, могу», — ответил мальчишка. Луговской вытянул его на сцену. «Женя Долматовский », назвал тот себя и прочитал стихотворение. «Ну это не лучше , — заметил Луговской, — но желаю Вам успеха ».

Песня «Любимый город» из кинофильма «Истребители». Фильм вышел в 1939 году накануне Второй мировой войны и Великой Отечественной войны. Автор песни Евгений Долматовский, исполняет Марк Бернес.

В годы учебы в педагогическом техникуме Евгений Долматовский начал публиковаться в пионерской прессе. В начале 30-х годов он работал на строительстве московского метро, а его первая книга лирических стихов уже была опубликована в 1934 году.

Песня « Уходит от берега «Ястреб морской» » из кинофильма «Морской ястреб». Автор текста: Евгений Долматовский. Исполняют: Пётр Киричек, Алексей Кмит и Чеслав Сушкевич.

Его отец был арестован 28 марта 1938 года, приговорен и расстрелян 20 февраля 1939 года за «участие в контрреволюционной организации».

Песня « Комсомольцы-добровольцы» «А годы летят…» из кинофильма «Добровольцы».

С 1939 по 1945 год Евгений Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях Красной армии. В августе 1941-го попал в Уманское окружение и был взят в плен, из которого ему удалось бежать.

Песня « Здесь у нас на Волге» из кинофильма «Е катерина В оронина».

«Песня о Севастополе» из кинофильма «На дорогах войны». олматовский

«Случайный вальс». Слова Евгения Долматовского, музыка Марка Фрадкина

Наибольшую известность Евгению Долматовскому принесли написанные на его слова песни, многие из которых звучали в популярных кинофильмах, таких как «Истребители», «Александр Пархоменко», «Встреча на Эльбе» и др.

Эта песня написана в 1933 году офицером Войска Польского Михалом Зелиньским. Лирический герой песни — солдат, нашедший вырвавшееся из груди сердце (аллегория грусти, тоски ), и положивший его в свой ранец, после чего перестал испытывать страх перед врагами. Когда во время боя в него попадает пуля, солдат лишь смеется, ведь у него есть « второе сердце ».

Песня приобрела широкую известность во время Второй мировой войны , а в 1944 году была переведена на русский язык Евгением Долматовским , музыку к ней написал Никита Богословский . Сначала в Советском Союзе она исполнялась под названием «Чьё-то сердце загрустило…», но позже вошла в репертуар Утёсова как «Второе сердце».

Еще одна знаменитая песня на стихи Евгения Долматовского — «Весна 45-го года».

Евгений Аронович переписывался со многими писателями. По сведениям юриста, члена Союза журналистов РФ Андрея Былкова, Долматовский в своей книге «Было» опубликовал переписку с дедом — писателем Алексеем Алексеевым.

Ему принадлежат сборники «Слово о завтрашнем дне» (1949; Государственная премия СССР, 1950), «Годы и песни» (1963), «Было. Записки поэта» (книги 1−3, 1973—88). Книга о Великой Отечественной войне — «Зеленая брама» (1981−82). Повесть «Международный вагон» (1986).

(22 апреля (5 мая) 1915 - 10 сентября 1994) - советский поэт. Автор слов многих известных советских песен.

Биография

Евгений Аронович Долматовский родился 22 апреля (5 мая) 1915 года в Москве в семье адвоката, члена коллегии защитников, доцента Московского юридического института Арона Моисеевича Долматовского (1880, Ростов - 1939, Москва).

В годы учёбы в педагогическом техникуме начал публиковаться в пионерской прессе. В 1932-1934 годах работал на строительстве московского метро. В 1937 году окончил Литературный институт. Первая книга лирических стихов Долматовского была опубликована в 1934 году.

Отец Евгения арестован 28 марта 1938, приговорён и расстрелян ВКВС 20 февраля 1939 (обвинение - участие в контрреволюционной организации). Прах захоронен на территории Донского монастыря в Москве. Реабилитирован 18 декабря 1954. Брат Евгения - Юрий Долматовский - известный советский конструктор автомобилей.

С 1939 по 1945 год Е. А. Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях РККА, в освобождённой Западной Белорусии, в войне с Финляндией. В августе 1941-го попал в Уманское окружение и был взят в плен, из которого бежал, скрывался на оккупированной территории, 4 ноября перешёл линию фронта (эти события отражены в поэме «Пропал без вести» и в воспоминаниях «Было. Записки поэта». Боям под Уманью посвящена военно-историческая документальная повесть «Зелёная брама»). Член ВКП(б) с 1941 года. Присутствовал как военный корреспондент при подписании акта капитуляции Германии (1945).

Наибольшую известность Долматовскому принесли написанные на его слова песни («Случайный вальс», «Песня о Днепре», «Добровольцы» М. Г. Фрадкина, «Сормовская лирическая» Б. А. Мокроусова, «Моя любимая» М. И. Блантера, «Второе сердце», «Любимый город» и «Лизавета» Н. В. Богословского), многие из которых звучали в популярных кинофильмах («Истребители», «Александр Пархоменко», «Встреча на Эльбе»).

Переписывался со многими писателями. По сведениям юриста, члена Союза журналистов РФ Андрея Былкова, Долматовский в своей книге «Было» опубликовал свою переписку с его дедом - писателем Алексеем Алексеевым.

Е. А. Долматовский умер 10 сентября 1994 года после болезни, причиной которой стала травма в дорожно-транспортном происшествии. Похоронен в Москве на Донском кладбище.

На школьном вечере поэзии выступали поэты Гастев, Решин, Луговской. Во время чтения стихов Луговским один из школьников громко разговаривал. Луговской прервал своё выступление и спросил: «Вам неинтересно или вы можете предложить лучшие стихи?» Последовал ответ: «Да, могу». Луговской вытащил на сцену маленького мальчика лет четырнадцати. «Женя Долматовский», назвал тот себя и прочитал стихотворение. «Ну, это не лучше, - заметил Луговской, - но желаю Вам успеха». (по воспоминаниям Г. Н. Абрамовича)

Известные песни на стихи Е. А. Долматовского

«А годы летят» (М. Фрадкин) - исп. Петр Щербаков, Валентина Левко, Людмила Зыкина
«А любовь всегда бывает первою» (М. Фрадкин) - исп. Алла Иошпе
«А может быть» (Я. Френкель) - исп. Андрей Миронов
«В добрый час» (М. Фрадкин) - исп. Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев
«В земле наши корни» (А. Пахмутова) - исп. «Песняры»
«Венок Дуная» (О. Фельцман) - исп. Эдита Пьеха
«Весна 45-го года» (А. Пахмутова) - исп. Юрий Богатиков
«Взрослая пора» (Я. Френкель) - исп. Иосиф Кобзон
«Возвращение» (О. Б. Фельцман) - исп. Вадим Мулерман
«Воспоминание об эскадрилье „Нормандия-Неман“» (М. Фрадкин) - исп. Марк Бернес, Владимир Трошин
«Всегда и снова» (М. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина и Иосиф Кобзон
«Всё стало вокруг голубым и зелёным» (Ю. С. Милютин) - исп. Вера Красовицкая
«Где ты раньше был?» (Э. С. Колмановский) - исп. Валентина Толкунова, Майя Кристалинская
«Добрые приметы» (М. Г. Фрадкин) - исп. Лев Лещенко и Валентина Толкунова
«Дорога на Берлин» (М.Фрадкин) - исп. Леонид Утесов
«Если бы парни всей земли» (В. П. Соловьёв-Седой) - исп. Марк Бернес, Эдуард Хиль, Ринат Ибрагимов
«За фабричной заставой» (М. Г. Фрадкин) - исп. Эдуард Хиль, Валентин Дьяконов
«И на Марсе будут яблони цвести» (В. И. Мурадели) - исп. Владимир Трошин, Виталий Марков
«Комсомольская площадь» (Э. С. Ханок) - исп. Татьяна Рузавина и Сергей Таюшев
«Комсомольцы-добровольцы» (М. Г. Фрадкин) - исп. Александр Ворошило
«Ласковая песня» (М. Г. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина, Людмила Гурченко
«Ленинские горы» (Ю. С. Милютин) - исп. Георгий Виноградов, Иван Шмелёв, Владимир Нечаев
«Лизавета» (Н. В. Богословский) - исп. Борис Кузнецов и Лев Полосин
«Любимый город» (Н. В. Богословский) - исп. Марк Бернес
«Марш выпускников» (Н. В. Богословский)
«Марш советской молодёжи» (С. С. Туликов) - исп. Владимир Бунчиков
«Моя любимая» (М. И. Блантер) - исп. Юрий Гуляев, Виктор Вуячич
«Мы жили по соседству» (М. Г. Фрадкин) - исп. Владимир Трошин и Олег Анофриев
«Нет, мой милый» (М. Г. Фрадкин) - исп. Галина Ненашева, Людмила Гурченко
«Огонёк в твоём окне» (Н. В. Богословский) - исп. Владимир Макаров, Марк Бернес
«Он и она» (В. И. Мурадели) - исп. Нина Пантелеева, Эмиль Горовец
«Офицерские жёны» (А. П. Долуханян) - исп. Майя Кристалинская
«Песня единства» (М. И. Блантер) - исп. Владимир Бунчиков, Георгий Абрамов
«Родина слышит» (Д. Д. Шостакович, 1951)
«Случайность» (А. Экимян) - исп. Арташес Аветян, Вадим Мулерман, Анна Герман
«Случайный вальс» (М. Г. Фрадкин) - исп. Леонид Утесов, Эдуард Хиль, Иосиф Кобзон
«Столица областная» (М. Г. Фрадкин) - исп. ВИА «Пламя»

Евге́ний Аро́нович Долмато́вский (22 апреля 1915, Москва - 10 сентября 1994, Москва) - советский поэт. Автор слов многих известных советских песен.
Лауреат Сталинской премии третьей степени (1950).
Биография
Евгений Долматовский родился в семье адвоката, члена коллегии защитников, доцента Московского юридического института Арона Моисеевича Долматовского (1880, Ростов - 1939, Москва). В годы учёбы в педагогическом техникуме начал публиковаться в пионерской прессе. В 1932-1934 годах работал на строительстве московского метро. В 1937 году окончил Литературный институт. Первая книга лирических стихов Долматовского была опубликована в 1934 году.
Отец Евгения арестован 28 марта 1938, приговорён и расстрелян ВКВС 20 февраля 1939 (обвинение - участие в контрреволюционной организации). Прах захоронен на территории Донского монастыря в Москве. Реабилитирован 18 декабря 1954. Брат Евгения - Юрий Долматовский - известный советский конструктор автомобилей.
С 1939 по 1945 годы Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях РККА. В августе 1941-го попал в Уманское окружение и был взят в плен, из которого бежал снова на фронт (эти события отражены в поэме «Пропал без вести» и в воспоминаниях «Было. Записки поэта». Боям под Уманью посвящена военно-историческая документальная повесть «Зелёная брама»). Член ВКП(б) с 1941 года.
Наибольшую известность Долматовскому принесли написанные на его слова песни («Случайный вальс», «Песня о Днепре», «Добровольцы» М. Г. Фрадкина, «Сормовская лирическая» Б. А. Мокроусова, «Моя любимая» М. И. Блантера, «Второе сердце», «Любимый город» и «Лизавета» Н. В. Богословского), многие из которых звучали в популярных кинофильмах («Истребители», «Александр Пархоменко», «Встреча на Эльбе»).
Е. А. Долматовский умер 10 сентября 1994. Похоронен в Москве на Донском кладбище.
Долматовский - опытный версификатор; его стих льётся в гладком ритме, он выбирает простую, чаще всего грамматическую рифму. «О партии немало громких слов и мною сказано и не одним поэтом», - службе партии и посвятил Долматовский своё поэтическое дарование.
- Вольфганг Казак
Известные песни на стихи Е. Долматовского
«А годы летят» (М. Фрадкин) - исп. Валентина Левко, Людмила Зыкина
«А любовь всегда бывает первою» (М. Фрадкин) - исп. Алла Иошпе
«А может быть» (Я. Френкель) - исп. Андрей Миронов
«В добрый час» (М. Фрадкин) - исп. Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев
«Венок Дуная» (О. Фельцман) - исп. Эдита Пьеха
«Весна 45-го года» (А. Пахмутова) - исп. Юрий Богатиков
«Взрослая пора» (Я. Френкель) - исп. Иосиф Кобзон
«Возвращение» (О. Фельцман) - исп. Вадим Мулерман
«Воспоминание об эскадрилье „Нормандия-Неман“» (М. Фрадкин) - исп. Марк Бернес, Владимир Трошин
«Всегда и снова» (М. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина и Иосиф Кобзон
«Всё стало вокруг голубым и зелёным» (Ю. Милютин) - исп. Вера Красовицкая
«Где ты раньше был?» (Э. Колмановский) - исп. Валентина Толкунова
«Добрые приметы» (М. Фрадкин) - исп. Лев Лещенко и Валентина Толкунова
«Если бы парни всей земли» (В. Соловьёв-Седой) - исп. Марк Бернес
«За фабричной заставой» (М. Фрадкин) - исп. Эдуард Хиль, Валентин Дьяконов
«И на Марсе будут яблони цвести» (В. Мурадели) - исп. Владимир Трошин, Виталий Марков
«Комсомольская площадь» (Э. Ханок) - исп. Татьяна Рузавина и Сергей Таюшев
«Комсомольцы-добровольцы» (М. Фрадкин) - исп. Александр Ворошило
«Ласковая песня» (М. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина, Людмила Гурченко
«Ленинские горы» (Ю. Милютин) - исп. Иван Шмелёв, Владимир Нечаев
«Лизавета» (Н. Богословский) - исп. Борис Кузнецов и Лев Полосин
«Любимый город» (Н. Богословский) - исп. Марк Бернес
«Марш выпускников» (Н. Богословский)
«Марш советской молодёжи» (С. Туликов) - исп. Владимир Бунчиков
«Моя любимая» (М. Блантер) - исп. Юрий Гуляев, Виктор Вуячич
«Мы жили по соседству» (М. Фрадкин) - исп. Владимир Трошин и Олег Анофриев
«Нет, мой милый» (М. Фрадкин) - исп. Галина Ненашева, Людмила Гурченко
«Огонёк в твоём окне» (Н. Богословский) - исп. Владимир Макаров, Марк Бернес
«Он и она» (В. Мурадели) - исп. Нина Пантелеева, Эмиль Горовец
«Офицерские жёны» (А. Долуханян) - исп. Майя Кристалинская
«Песня единства» (М. Блантер) - исп. Владимир Бунчиков, Георгий Абрамов
«Случайность» (А. Экимян) - исп. Арташес Аветян, Вадим Мулерман
«Случайный вальс» (М.Фрадкин) - исп. Леонид Утесов
«Столица областная» (М.Фрадкин) - исп. ВИА «Пламя»
Основные произведения
Поэзия
Лирика (1934, сборник стихов);
День (1935, сборник стихов);
Феликс Дзержинский (1938, поэма);
Дальневосточные стихи (1939, цикл стихотворений);
Московские рассветы (1941, цикл стихотворений);
Степная тетрадь (1943, цикл стихотворений);
Вера в победу (1944, цикл стихотворений);
Стихи издалека (1945, цикл стихотворений);
Одна судьба (1942-1946, поэтическая трилогия);
Слово о завтрашнем дне (1949, цикл стихотворений);
Песнь о лесах (1949, текст оратории);
Сталинградские стихи (1952, цикл стихотворений);
Добровольцы (1956, роман в стихах);
Кукуруза (19??, поэма);
Последний поцелуй (1967, поэма);
Верность (1970, цикл баллад);
Руки Гевары (1972, поэма);
Чили в сердце (1973, поэма);
Побег (1974, поэма);
Хождение в Рязань (1975, поэма);
Письма сына (1977, поэма);
У деревни «Богатырь» (1981, поэма).
Проза
Зелёная брама. Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны (1979-1989).
Литературная критика
Из жизни поэзии (1965)
Молодым поэтам (1981)
Фильмография
Автор песен
1939 - Истребители - «Любимый город»
1941 - Морской ястреб - «Уходит от берега «Ястреб морской»»
1949 - Встреча на Эльбе
1954 - Мы с вами где-то встречались - «Песня Ларисы»
1957 - Екатерина Воронина - «Здесь у нас на Волге»
1958 - На дорогах войны - «Песня о Севастополе»
1958 - Добровольцы - «Комсомольцы-добровольцы» «А годы летят…»
1963 - Мечте навстречу
1964 - Армия трясогузки
1971 - Молодые
Литературная основа сценария (часть текста фильма).
1958 - Добровольцы - «Добровольцы», роман в стихах.
Награды и премии
Орден Октябрьской Революции (1975)
2 ордена Отечественной войны 1-й степени (12.09.1944; 11.03.1985)
2 ордена Трудового Красного Знамени
Орден Красной Звезды (29.01.1943)
Орден «Знак Почёта» (1939)
Медали
Сталинская премия третьей степени (1950) - за стихотворный сборник «Слово о завтрашнем дне» (1949)
Международные премии (1950, 1969)
Медаль имени Александра Фадеева (1983)
Премия Госкомиздата СССР и Союза писателей СССР имени П. Тычины (1985).

Награды

орденами Октябрьской революции, 2-мя Отечественной войны 2-й степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, орден "Почета", медаль "За Боевые Заслуги" и др. медалями.

Звания

старший батальонный комиссар

Должности

писатель фронтовой газеты "Красная Армия"

Биография

Евгений Аронович Долматовский -советский поэт, прозаик.

Евгений Долматовский родился в семье адвоката, члена коллегии защитников, доцента московского юридического института Долматовского Арона Моисеевича.

В годы учёбы в педагогическом техникуме начал публиковаться в пионерской прессе.

В 1932-34 годах работал на строительстве московского метро.

В 1937 году закончил Литературный институт.

Первая книга лирических стихов Долматовского была опубликована в 1934 году.

Отец Евгения арестован 28 марта 1938, приговорён и расстрелян 20 февраля 1939 (обвинение - участие в контрреволюционной организации).

С 1939 по 1945 год Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях Советской армии.

Участники советско-финской войны 1939-1940.

В 1941 году попал в окружение и был взят в плен, из которого бежал снова на фронт (эти события отражены в повести «Зелёная брама»).

Наибольшую известность Долматовскому принесли написанные на его слова песни («Офицерский вальс», «Песня о Днепре», «Добровольцы» Марка Фрадкина, «Сормовская лирическая» Бориса Мокроусова, «Моя любимая» Матвея Блантера,«Любимый город» Никиты Богословского), многие из которых звучали в популярных кинофильмах («Истребители», «Встреча на Эльбе» и др.).

За свою деятельность Евгений Долматовский был удостоен пяти орденов и ряда других правительственных наград.

Лауреат Государственной премии (1950, за цикл стихотворений «Слово о завтрашнем дне»).

Похоронен Долматовский Евгений на Донском кладбище г.Москва.

Известные песни на стихи Е. А. Долматовского

«А годы летят» (М. Фрадкин) - исп. Петр Щербаков, Валентина Левко, Людмила Зыкина

«А любовь всегда бывает первою» (М. Фрадкин) - исп. Алла Иошпе

«А может быть» (Я. Френкель) - исп. Андрей Миронов

«В добрый час» (М. Фрадкин) - исп. Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев

«Венок Дуная» (О. Фельцман) - исп. Эдита Пьеха

«Весна 45-го года» (А. Пахмутова) - исп. Юрий Богатиков

«Взрослая пора» (Я. Френкель) - исп. Иосиф Кобзон

«Возвращение» (О. Б. Фельцман) - исп. Вадим Мулерман

«Воспоминание об эскадрилье „Нормандия-Неман“» (М. Фрадкин) - исп. Марк Бернес, Владимир Трошин

«Всегда и снова» (М. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина и Иосиф Кобзон

«Всё стало вокруг голубым и зелёным» (Ю. С. Милютин) - исп. Вера Красовицкая

«Где ты раньше был?» (Э. С. Колмановский) - исп. Валентина Толкунова

«Добрые приметы» (М. Г. Фрадкин) - исп. Лев Лещенко и Валентина Толкунова

«Дорога на Берлин» (М.Фрадкин) - исп. Леонид Утесов

«Если бы парни всей земли» (В. П. Соловьёв-Седой) - исп. Марк Бернес, Эдуард Хиль, Ринат Ибрагимов

«За фабричной заставой» (М. Г. Фрадкин) - исп. Эдуард Хиль, Валентин Дьяконов

«И на Марсе будут яблони цвести» (В. И. Мурадели) - исп. Владимир Трошин, Виталий Марков

«Комсомольская площадь» (Э. С. Ханок) - исп. Татьяна Рузавина и Сергей Таюшев

«Комсомольцы-добровольцы» (М. Г. Фрадкин) - исп. Александр Ворошило

«Ласковая песня» (М. Г. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина, Людмила Гурченко

«Ленинские горы» (Ю. С. Милютин) - исп. Иван Шмелёв, Владимир Нечаев

«Лизавета» (Н. В. Богословский) - исп. Борис Кузнецов и Лев Полосин

«Любимый город» (Н. В. Богословский) - исп. Марк Бернес

«Марш выпускников» (Н. В. Богословский)

«Марш советской молодёжи» (С. С. Туликов) - исп. Владимир Бунчиков

«Моя любимая» (М. И. Блантер) - исп. Юрий Гуляев, Виктор Вуячич

«Мы жили по соседству» (М. Г. Фрадкин) - исп. Владимир Трошин и Олег Анофриев

«Нет, мой милый» (М. Г. Фрадкин) - исп. Галина Ненашева, Людмила Гурченко

«Огонёк в твоём окне» (Н. В. Богословский) - исп. Владимир Макаров, Марк Бернес

«Он и она» (В. И. Мурадели) - исп. Нина Пантелеева, Эмиль Горовец

«Офицерские жёны» (А. П. Долуханян) - исп. Майя Кристалинская

«Песня единства» (М. И. Блантер) - исп. Владимир Бунчиков, Георгий Абрамов

«Случайность» (А. Экимян) - исп. Арташес Аветян, Вадим Мулерман

«Случайный вальс» (М. Г. Фрадкин) - исп. Леонид Утесов, Эдуард Хиль, Иосиф Кобзон

«Столица областная» (М. Г. Фрадкин) - исп. ВИА «Пламя»

Основные произведения

Поэзия

Лирика (1934, сборник стихов);

День (1935, сборник стихов);

Феликс Дзержинский (1938, поэма);

Дальневосточные стихи (1939, цикл стихотворений);

Московские рассветы (1941, цикл стихотворений);

Степная тетрадь (1943, цикл стихотворений);

Вера в победу (1944, цикл стихотворений);

Стихи издалека (1945, цикл стихотворений);

Одна судьба (1942-1946, поэтическая трилогия);

Слово о завтрашнем дне (1949, цикл стихотворений);

Песнь о лесах (1949, текст оратории);

Сталинградские стихи (1952, цикл стихотворений);

Добровольцы (1956, роман в стихах);

Кукуруза (19??, поэма);

Последний поцелуй (1967, поэма);

Верность (1970, цикл баллад);

Руки Гевары (1972, поэма);

Чили в сердце (1973, поэма);

Побег (1974, поэма);

Хождение в Рязань (1975, поэма);

Письма сына (1977, поэма);

У деревни «Богатырь» (1981, поэма).

Проза

Зелёная брама. Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны (1979-1989).

Литературная критика

Из жизни поэзии (1965)

Молодым поэтам (1981)

1939 - Истребители - «Любимый город»

1941 - Морской ястреб - «Уходит от берега «Ястреб морской»»

1949 - Встреча на Эльбе

1954 - Мы с вами где-то встречались - «Песня Ларисы»

1957 - Екатерина Воронина - «Здесь у нас на Волге»

1958 - На дорогах войны - «Песня о Севастополе»

1958 - Добровольцы - «Комсомольцы-добровольцы» «А годы летят…»

1963 - Мечте навстречу

1964 - Армия трясогузки

1987 - Поэма о сталинградцах. Волгоградтелефильм.

Литературная основа сценария (часть текста фильма).

1958 - Добровольцы - «Добровольцы», роман в стихах.

Персонаж (прототип)

Звезда эпохи - Долматовский.

Награды и премии

орден Октябрьской революции (1975)

два ордена Отечественной войны I степени (12.9.1944; 11.3.1985)

два ордена Трудового Красного Знамени

орден Красной Звезды (29.1.1943)

орден «Знак Почёта» (1939)

Сталинская премия третьей степени (1950) - за стихотворный сборник «Слово о завтрашнем дне» (1949)

Международные премии (1950, 1969)

медаль имени Александра Фадеева (1983)

премия Госкомиздата СССР и Союза писателей СССР имени П. Тычины (1985).

Воспоминания военного корреспондента Евгения Долматовского

«Мы вышли из избы, – вспоминал позже Долматовский, – в которой размещался Военный совет фронта, и тут же узнали, что надо собираться в дорогу. Ночь застала в пути. Эшелон двигался на север. Мы с Фрадкиным оказались в вагоне Политуправления. Там-то и был написан «Офицерский вальс». Композитор и музыковед Юрий Бирюков пишет: «Эшелон шел медленно – от Сталинграда до Ельца суток семь. На всех станциях и полустанках Фрадкин исполнял песню перед бойцами разных эшелонов: перегоняя друг друга, они шли от берегов Волги в тот район, который летом 1943 года прогремел на весь мир, – знаменитая Курская дуга. Под Ельцом авторы уже слышали свою песню, опередившую их с проскочившим раньше эшелоном.

Так и пошел этот вальс кружить по фронтам». «Офицерский вальс» пели на фронтовых концертах многие артисты. Леонид Утесов записал его на пластинку. Предлагаем послушать запись 1943 года, нажав на кнопку с треугольником

На фронтах Великой Отечественной войны песня считалась народной. Ее разучивали друг от друга, поэтому она имеет несколько названий – «Офицерский вальс», «Солдатский вальс», «Случайный вальс» – и бесчисленное количество вариантов. Каждый исполнитель добавлял в нее что-нибудь свое, потому что в этой песне говорилось о том, что дорого и близко каждому человеку – о доме, о мире, о любви и о желании счастья.

* * *

Моих собратьев моды атакуют, Но неохота поддаваться мне. Остаться старомодным я рискую, Как пограничник на коне. Почувствовав, как целится мне в спину С той стороны потомок басмача, Я первым карабин старинный вскину И выпущу обойму сгоряча. И в зарослях запутаюсь, как в сплетнях. А если ранят, опаленным ртом Я крикну:- Приложи траву-столетник, А все антибиотики потом. Увидеть бы склоненным над собою Прекрасное лицо... И сквозь века Услышать: "Мой любимый, что с тобою?" Новее слов как будто нет пока.

Моя любимая

Я уходил тогда в поход, В далекие края. Платком взмахнула у ворот Моя любимая. Второй стрелковый храбрый взвод Теперь моя семья. Поклон-привет тебе он шлет, Моя любимая. Чтоб дни мои быстрей неслись В походах и боях, Издалека мне улыбнись, Моя любимая. В кармане маленьком моем Есть карточка твоя. Так, значит, мы всегда вдвоем, Моя любимая.

Евгений Долматовский. Стихи. Россия - Родина моя. Библиотечка русской советской поэзии в пятидесяти книжках. Москва: Художественная литература, 1967.

Нам хорошо живется на земле

Нам хорошо живется на земле, Мы спор ведем в уюте и тепле. С веселой и надменной высоты Двадцатилетья своего,- Когда все ясно, Беспрекословно изрекаешь ты, Что много жертв принесено напрасно. Вот, например: Зачем профессора В трагическом народном ополченье, Нестройно и смешно крича «ура», В атаку шли, забыв свое значенье? Как мотылек, раздавлено пенсне, И первый снег не тает на ресницах. Об осени не помнят по весне, И тот октябрь уже не многим снится. Истерзаны осколками леса, И от полка бойцов осталась горстка. Они держались только два часа, На рваном рубеже Солнечногорска. Лишь два часа!.. ...За этот краткий срок Успели в том пылающем районе Собрать младенцев, чтобы на восток Отправить под бомбежкой в эшелоне. Насколько помню, ты был в их числе. ...Нам хорошо живется на земле!

Напоминаю

Поэт обязан напоминать, Не по секрету - через печать. Напоминаю молчащим врозь, Надувшим губы, глядящим вкось, Что я их помню - пять лет назад, Ладонь в ладони, глаза в глаза. Напоминаю - не без причин, Тому, кто нынче - высокий чин, Что путь нелегкий он начинал С пренебреженья ко всем чинам. Напоминаю клеветникам Закон, известный по всем векам, Что с опозданьем большим, но все ж В мученьях адских сдыхает ложь. Напоминаю друзьям своим, Равно - и старшим и молодым, Что возраст - это условный счет, Не поддавайся - не подсечет. Напоминаю... И вас прошу Напоминать мне - пока дышу.

Евгений Долматовский. Все только начинается. Стихи и песни. О светлой Африке, о любви, фантазерах и строителях. Москва: Советский писатель, 1961.

Независимость

Коль к планете нашей приглядеться, Из ракетной различишь дали: Африка имеет форму сердца, Ярко-красен цвет ее земли. Это цвет бокситов и железа, А вернее - это крови цвет. На куски тот континент разрезан, Догола пришельцами раздет. Простодушный, чистый, ясноглазый, Добрый и доверчивый народ Был за доброту свою наказан Долгими столетьями невзгод. Сказки про гигантские растенья И зверей - глушили скорбный стон. Вот как получилось, мистер Стенли, Благородный доктор Ливингстон. Открывая дикую природу Для бессмертия своих имен, Отняли вы детскую свободу И богатства солнечных племен. Но теперь не удержать колоний В жадных склеротических руках. Дышит бурей воздух раскаленный, Власть пиратов превращая в прах. В песне о горящем Трансваале Старые, знакомые слова Нынче по-иному зазвучали, Натянувшись, словно тетива. Пойте, стрелы партизанских луков, Точно бей, кремневое ружье! Независимость родится в муках, Люди право отстоят свое. Слышу звонкий, как удары гонга, Голос независимого Конго. Не нуждается в двадцатом веке Камерун в мандатах и опеке! Хватит! Не владеть пиратам старым Занзибаром и Мадагаскаром. И на Береге Слоновой Кости Европейцы будут только гости. Ах, каких я видел в Сенегале Смелых и отчаянных парней! С этой силой справиться едва ли - Справедливость подлости сильней. Переливы пионерских горнов В молодой Гвинее слышал я. Африку пришельцы звали черной - Светлой назовем ее, друзья!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Обрез

Весь день в музее областном Спят экспонаты пыльным сном. Грохочет кованый засов, И крылья детских голосов Трепещут в куполах веков И монастырских потолков. Но спят раскопок образцы, Шеломов ржавые зубцы, Святого безразличный лик, Соха, и мамонтовый клык, И утварь северных князей. ...Обычный областной музей, Где, не успев осмотр начать, Начнет экскурсия скучать. Вдруг ток волненья пробежит, И гости смолкнут: здесь лежит Не просто память о былом - Обрез кулацкий под стеклом. Я долго перед ним стою. Он в юность целился мою. И это был тридцатый год, Так объяснил экскурсовод. Не буду говорить тебе Речей о классовой борьбе. Ты просто знай, что было так, Что метил и в тебя кулак, И этот старенький металл Не сразу экспонатом стал.

* * *

Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? Испытаний и противоречий Не слишком ли много? Я родился в войну мировую, Зналось детство с гражданской войною, И прошел полосу моровую, И макуха Знакома со мною, И разруха Знакома со мною. Старый мир напоследок калечил, Но убить нас не смог он. Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? А считалось, что только одною Мировою войною Вся судьба одного поколенья Ограничена строго. Сколько дней я сгорал В окруженьи, Сколько лет я бежал В наступленье - Не слишком ли много? Так дымились Освенцима печи, Что черны все тропинки до бога. Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? Путешественнику полагалось Два - от силы - кочевья, Борзый конь, и натянутый парус, И восторг возвращенья. Нам - транзитные аэродромы, Вновь и снова дорога. И разлук и моторного грома Не слишком ли много? Одиссею - одна Одиссея... Нам же этого мало. Раз в столетие землетрясенье На планете бывало. Трижды видел, как горы качались, Дважды был я в цунами. (А ведь жизнь - Только в самом начале, Говоря между нами.) Это б в прежнее время хватило Биографий на десять. Если вихрем тебя закрутило, На покой не надейся. Только мы не песчинками были В этом вихре, А ветром, Не легендою были, А былью, И не тьмою, А светом. Равнодушные с мнимым участьем Соболезнуют, щурясь убого. Только думают сами - Поменяться бы с нами местами. Одному поколению счастья Не слишком ли много? А они-то ведь, кажется, правы! И меняться местами, Нашей выстраданной славой Ни за что и ни с кем мы не станем!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Олень

Июль зеленый и цветущий. На отдых танки стали в тень. Из древней Беловежской пущи Выходит золотой олень. Короною рогов ветвистых С ветвей сбивает он росу И робко смотрит на танкистов, Расположившихся в лесу. Молчат угрюмые солдаты, Весь мир видавшие в огне. Заряженные автоматы Лежат на танковой броне. Олений взгляд, прямой и юный, Как бы навеки удивлен, Ногами тонкими, как струны, Легко перебирает он. Потом уходит в лес обратно, Спокоен, тих и величав, На шкуре солнечные пятна С листвой пятнистою смешав.

Опыт

Есть у меня большое преимущество Пред тем, кто молод только по годам. Оно - мое отличье и могущество, Его в обмен на юность не отдам. Не упущу возможность для сравнения: Будь шепоток иль слишком громкий стих, Что - новое, а что - лишь повторение Ошибок и случайностей былых. А встретившись со взрослою девчонкою, Могу, смутив красавицу слегка, Рассказывать, как я менял пеленки ей, А если плакала, давал шлепка. Но это в шутку. Вещи есть серьезнее, Угадывая гада по лицу, Я не приму раскаяния позднего, Чтоб не спалось до смерти подлецу! А с чувствами хорошими и добрыми Мне с полувзгляда ясен человек. Ведь нашими похрустывая ребрами, Нас брал в объятия двадцатый век. А все-таки мы не пропали пропадом! Завидовать потомки будут мне: Упрямцы с горьким и жестоким опытом У беспристрастной вечности в цене.

Евгений Долматовский. Стихи о нас. Москва: Советский писатель, 1964.

Ответ на анкету

Что мне нужно для счастья? Признаться, подобных анкет Раньше я не встречал в пестроте комсомольских газет. И поскольку я возраст читательский ваш перерос, Отвечаю робея на этот задорный вопрос. Что мне нужно для счастья? Во-первых, мне нужен покой, Но не тихая гавань! Мне нужен покой вот такой: Чтобы всем киприотам спокойно и вольно жилось, Чтобы знамя Патриса Лумумбы над Конго взвилось, Чтоб выгнал захватчиков гневный и мудрый Вьетнам, Чтобы в море Карибском не шастала смерть по волнам. Что мне нужно для счастья? Тревога нужна - во-вторых. Да такая, чтоб вовсе минут не осталось пустых. Надо столько построить, придумать и изобрести. Жизнь еще коротка, но уже беспредельны пути. Неуемную жадность - как высшую щедрость прими: Много нужно иметь, чтоб делиться со всеми людьми. Что мне нужно для счастья? Мне - в-третьих - суровость нужна, Чтобы гад не прополз в отвоеванные времена, Чтоб горел клеветник - чтобы жарился он не в аду, А вот здесь, на земле, непременно у всех на виду. Пусть для сволочи всякой не хватит моей доброты. Человек только тот, чьи глаза на поверке чисты. Что мне нужно для счастья? В-четвертых,- любви глубина. Не в-четвертых - во-первых! Большая любовь мне нужна! Просто доброе слово... Улыбка... Уверенность в том, Что, кочуя по свету, прописан я в сердце одном.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Отпечатки ладошек

Бангалор, Бангалор, навсегда он запомнился мне Отпечатками детских ладошек на белой стене. На беленой стене, очень четко видны при луне, Отпечатки ладошек горят - пятерня к пятерне. Замарашки мальчишки, чумазые озорники, Для чего оставлять на стене отпечаток руки? Это черная глина со дна обмелевшей реки - Отпечатки ладошек, как будто цветов лепестки. И никто не смывает веселых следов озорства. Это к счастью намазано - так утверждает молва, Вековая молва большей частью бывает права, Заявил о себе бангалорский сорвиголова! Отпечатки ладошек пускай сохраняет стена - То ли черные звезды, то ль огненные письмена. В них таинственный смысл, и его расшифровка трудна, Надо знать этот мир, все события и племена. Отпечатки пылают при плоской восточной луне, И немножечко грустно, что в детстве не выпало мне Отпечатка ладошки оставить на белой стене И себя утвердить в растопыренной пятерне.

Офицерские жены

Низко кланяюсь вам, офицерские жены. В гарнизонах, на точках, вдали от Москвы, Непреклонен устав и суровы законы, По которым живете и служите вы. Не случайно я выбрал сейчас выраженье: Соответственно воинской службе мужей, Ваша скромная жизнь - боевое служенье На охране невидимых рубежей. Все равно - лейтенантши вы иль генеральши, Есть в спокойствии вашем тревоги печать. Вам ложиться поздней, подниматься всех раньше, Ожидать и молчать, провожать и встречать. На лице ни морщинки, а вас уж солдаты Начинают не в шутку мамашами звать. Зори в Мурманске, и на Курилах закаты, Каракумский песок, белорусская гать. Каждый раз - лишь сумеешь на месте обжиться, Дети к школе привыкнут, взойдет огород,- В предписанье у мужа - другая граница, Командирские курсы иль дальний полет. Ну, а если иначе - на долгие годы Офицер остается все в том же полку, На квартире казенной, средь дикой природы, Сколько стоит вам нервов - не выдать тоску! И не часто придет грузовая машина, Чтобы в Дом офицера везти вас на бал. Запах пудры и легкий шумок крепдешина - Королевы вплывают в бревенчатый зал. Низко кланяюсь вам, офицерские жены, Это слово от сердца, поклон до земли, Жизнь и верность в стальное кольцо обороны, Как в цветочный венок, навсегда вы вплели.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Памяти матери

1 Ну вот и всё. В последний раз Ночую в материнском доме. Просторно сделалось у нас, Вся комната как на ладони. Сегодня вывезли буфет И стулья роздали соседям, Скорей бы наступил рассвет: Заедет брат, и мы уедем. Пожалуй, в возрасте любом Есть ощущение сиротства. К двери я прислоняюсь лбом, На ней внизу - отметки роста. Вот надпись: «Жене десять лет»,- Отцовской сделана рукою. А вот чернил разлитых след... Здесь все родимое такое. За треснувшим стеклом - бульвар, Где мне знакомы все деревья, И весь земной огромный шар - Мое суровое кочевье. Стою, и сил душевных нет В последний раз захлопнуть двери, Семейный выцветший портрет Снять со стены, беде поверив. Остался человек один, Был мал, был молод, поседел он. Покайся, непослушный сын, Ты мать счастливою не сделал. Что ж, выключай свой первый свет, Теперь ты взрослый, это точно. Печальных не ищи примет В чужой квартире полуночной. В последний раз сегодня я Ночую здесь по праву сына. И комната, как боль моя, Светла, просторна и пустынна. 2 Где б ни был я, где б ни бывал, Все думаю, бродя по свету, Что Гоголевский есть бульвар И комната, где мамы нету. Путей окольных не люблю, Но, чтобы эту боль развеять, Куда б ни шел, все норовлю Пройти у дома двадцать девять. Смотрю в глухой проем ворот И жду, когда случится чудо: Вот, сгорбясь от моих забот, Она покажется оттуда. Мы с мамой не были нежны, Вдвоем - строги и одиноки, Но мне сегодня так нужны Ее укоры и упреки. А жизнь идет - отлет, прилет, И ясный день, и непогода... Мне так ее недостает, Как альпинисту кислорода. Топчусь я у чужих дверей И мучаю друзей словами: Лелейте ваших матерей, Пока они на свете, с вами.

Песня о Днепре

У прибрежных лоз, у высоких круч И любили мы и росли. Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч, Над тобой летят журавли. Ты увидел бой, Днепр-отец река, Мы в атаку шли под горой. Кто погиб за Днепр, будет жить века, Коль сражался он как герой. Враг напал на нас, мы с Днепра ушли. Смертный бой гремел, как гроза. Ой, Днепро, Днепро, ты течешь вдали, И волна твоя как слеза. Из твоих стремнин ворог воду пьет, Захлебнется он той водой. Славный день настал, мы идем вперед И увидимся вновь с тобой. Кровь фашистских псов пусть рекой течет, Враг советский край не возьмет. Как весенний Днепр, всех врагов сметет Наша армия, наш народ.

Письмо

Вчера пятнадцать шли в наряд. Четырнадцать пришли назад. В одной тарелке борщ остыл... Обед был всем бойцам постыл. Четырнадцать ложились спать. Была пуста одна кровать. Стоял, уставший от хлопот, У изголовья пулемет. Белея в темно-синей мгле, Письмо лежало на столе. Над неоконченной строкой Сгущались горе и покой. Бойцы вставали поутру И умывались на ветру. И лишь на полочке одной Остался порошок зубной. Наш экспедитор шел пешком В штаб с недописанным письмом. О, если б вам, жена и мать, Того письма не получать!

Под лепестками вертолета

Под лепестками вертолета Два друга юности летят, Связала их одна забота Лет двадцать пять тому назад. Потом не то чтоб разлучила, Но жизнь их порознь повела, От встреч душевных отучила, Лишила прежнего тепла. А вот в полете этом ближе И откровенней стали мы. Внизу вихры полыни рыжей, Слоноподобные холмы. Мы смотрим вниз и вспоминаем, Кто сколько знал дорог и трасс: Чужой землей и отчим краем Немало помотало нас. Бросало нас в такие дали, Куда Макар не гнал телят. Мы воевали, заседали, Любили получать медали, Счастливчики на первый взгляд. Друг другу горькие обиды Не раз без ну жды нанесли, Но сразу все они забыты, Лишь оторвешься от земли. Ты предлагаешь мне, ровесник: Хоть в вечных ручках нет чернил, Давай о нашей жизни песню На память устно сочиним. Про то, что головы седые, И сколько жить еще - бог весть. К «седые» рифма «молодые» У каждого в запасе есть. Но не выходит ни в какую Сегодня песня у двоих, И ты грустишь, и я тоскую, Что трудно стал даваться стих. А может быть, на самом деле, За лет, примерно, двадцать пять, Мы оба так помолодели, Что в пору только начинать. Дружить, бродить, шуметь охота, Острить, как прежде, невпопад... Под лепестками вертолета Два старых юноши летят.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Предшественник

На белом камне Тадж-Махала, Дворца, хранящего века, Следы невежды и нахала - Кривые росчерки штыка. Солдат Британии великой Решетки древние рубил: Он принял сумрак сердолика За ослепительный рубин. И, выковыривая камни Из инкрустаций на стене, Он ослеплял цветы штыками, Не думая о судном дне. Ах, мальчик Томми, добрый Томми, Над Темзой в свете мокрых лун Он в чопорном отцовском доме Был паинька или шалун. Из Агры он писал, что жарко, Что не оправдан мамин страх, Что могут дома ждать подарка И повышения в чинах. ...Я в Индию приехал позже, Мне Томми встретить не пришлось. Но вспомнить не могу без дрожи Века, пронзенные насквозь. Я видел на других широтах, Пусть сыновей других отцов, В карательных баварских ротах Таких, как Томми, молодцов. Он их предшественник законный, Хотя и вырастал вдали Завоеватель тех колоний, Что нынче вольность обрели. Все плиты мрамора, как в оспе, Штыком осквернены века. Знакомая, однако, роспись, И так похожи почерка!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Пустяки

Не будем говорить о пустяках... Нет, будем! Это чрезвычайно важно! Пустяк на хилых ножках прискакал В обличий словесном иль бумажном. А знаете ли вы, кто я таков? Спросил противным хитрым голосишком. И войны начинались с пустяков, И катастроф я натворил с излишком. Не верю я ни чувствам, ни словам, Я миру насолю И лично вам. Клялись, что будем в чувствах высоки, Не выпуская руку из руки, Но постепенно, медленно и тайно И в нашу жизнь проникли пустяки, Тяжелые готовя испытанья. Не там поставлен препинанья знак, Вся песня - к черту. Разберись в причинах! И великана сокрушит столбняк От въевшихся в царапину песчинок. Ползет по быту сволочь мелочей, Клубится, громоздясь, перерастая В громадную бессонницу ночей, В охрипшую от воя волчью стаю. Мне трудно говорить о пустяках, Пред ними я испытываю робость. Остановись! Держи себя в руках! Еще полшага сделаешь - и пропасть. Малюсенький, Сорвавшийся в вершин, Мохнатым комом обрастает камень. Великое мы как-нибудь свершим, Нам справиться бы только с пустяками!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Регулировщица

На перекресток из-за рощицы Колонна выползет большая. Мадонна и регулировщица Стоят, друг другу не мешая. Шофер грузовика тяжелого, Не спавший пять ночей, быть может, Усталую поднимет голову И руку к козырьку приложит. И вдруг навек ему запомнится, Как сон, как взмах флажка короткий, Автодорожная законница С кудряшками из-под пилотки. И, затаив тоску заветную, Не женщине каменнолицей - Той загорелой, той обветренной, Наверно, будет он молиться.

Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977.

Рикша

Я, к порядкам чужим не привыкший, С чемоданом тяжелым в руках, Растерявшись, стою перед рикшей, Не могу объясниться никак. Он пытался схватить мою ношу, Подкатил экипажик к ногам. Чемодан? Лучше я его брошу, Только вам его в руки не дам. Не считайте такое загибом - Кипячусь в исступленье святом: Не могу я быть белым сагибом, У меня воспитанье не то. А обратное быть не могло б ли? Убеждайтесь, что я не шучу, Дайте в узкие впрячься оглобли, По Калькутте я вас прокачу! Голый рикша - лишь кожа да ребра, Исполняющий должность коня, С удивленьем, с ухмылкой недоброй Исподлобья глядит на меня. Не прозренье, а только презренье В перезрелых, как вишни, глазах, Подозренье под маской смиренья, Как сто лет и как двести назад.

Рост

Это привычно и очень просто - Быть человеком среднего роста. Мы не гиганты, да и не гномы, Метра не два, но и не полтора, Обычные люди - будем знакомы,- Давно записали наш рост доктора. Зато поколением, вслед за нами Идущим, любуется вся земля: Возвышается девушка, словно знамя, И парни строятся, как тополя. Великаны русские всё заметней, Горды осанкой, в плечах широки, Так что уже шестнадцатилетним Тесны отцовские пиджаки. А знаете ль вы, что в Союзе Советском, К цифрам Госплана весомым довеском, Согласно антропометрическим данным, На три сантиметра вырос народ? И пусть вам в стихах не покажется странным Столь прозаический оборот, Я славлю эти три сантиметра, Как дни, приближающие к весне, Они наращивались незаметно, Подобно цветам, а может, во сне. Путь к ним - это наши сутулые ночи, Затем пригибали мы юность свою, Чтобы собрать миллион одиночеств В общую силу, в одну семью. Когда бухенвальдская гильотина Рубила головы, даже она Не укротила, не укоротила Росток человеческого зерна. Ученые пусть диссертации пишут, А мне сантименты, читатель, прости. Не надо горбиться! Голову выше! Давайте, товарищи, будем расти!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Система йогов

Изучать систему йогов не хочу, К огорчению факиров и ученых. В детстве было: руку на свечу - Прослывешь героем у девчонок. Многоликий, многоногий бог Смотрит, кто это к нему приехал в гости; Смог бы иностранец иль не смог Для проверки воли лечь на гвозди? Я сумел бы, да не стану напоказ Протыкать себя отточенным стилетом. Признаюсь, что пробовал не раз, Правда, оставался цел при этом. У себя я снисхожденья не просил - Будет страшно, будет больно, ну и ладно! Ревности горящий керосин Я глотал отчаянно и жадно; Если сердце обвивала мне змея, И сжимала, и сжимала, и сжимала, Слишком громко, но смеялся я. Пусть считают - мне и горя мало. Между ребер мне вонзали клевету, Заставляли выгибаться, я не гнулся, И мерзавили мою мечту, Чтобы рухнул и уснул без пульса. Было на ухабах всех моих дорог Столько случаев для испытанья воли, Что могу, как настоящий йог, Демонстрировать пренебреженье к боли.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Сказка о звезде

Золотые всплески карнавала, Фейерверки на Москва-реке. Как ты пела, как ты танцевала В желтой маске, в красном парике! По цветной воде скользили гички, В темноте толпились светляки. Ты входила, И на поле "Смычки"* Оживали струны и смычки. Чья-то тень качнулась вырезная, Появился гладенький юнец. Что меня он лучше - я не знаю. Знаю только, что любви конец. Смутным сном уснет Замоскворечье, И тебя он уведет тайком, Бережно твои накроет плечи Угловатым синим пиджаком. Я уйду, забытый и влюбленный, И скажу неласково: "Пока". Помашу вам шляпою картонной, Предназначенной для мотылька. Поздняя лиловая картина: За мостами паровоз поет. Человек в костюме арлекина По Арбатской Площади идет. Он насвистывает и тоскует С глупой шляпою на голове. Вдруг он видит блестку золотую, Спящую на синем рукаве. Позабыть свою потерю силясь, Малой блестке я сказал: - Лети! И она летела, как комета, Долго и торжественно, и где-то В темных небесах остановилась, Не дойдя до Млечного Пути. * Тогдашнее название Парка Культуры имени Горького.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Старый адрес

«Не ходи по старым адресам»,- Верный друг меня учил сурово. Эту заповедь я знаю сам, Но сегодня нарушаю снова. С вечера пошел такой снежок, Будто звезды осыпались с неба. И забытый путь меня повлек В дом, где я уже лет десять не был. Станция метро. Вокруг горят Фонари. И мне в новинку это. Деревца озябшие стоят Там, где мы стояли до рассвета. Пять звонков. Как прежде, Пять звонков Та же коридорная система. В кухне пламя синих язычков И велосипед воздет на стену. Радио чуть слышно за стеной. Все как прежде - за угол и прямо. Распахнулась дверь. Передо мной - Строгая твоя седая мама Щурится на свет из темноты... Строгости былой - как не бывало. «Извини, что я тебя на «ты», Не назвался б сразу - не узнала. Заходи, чего же ты стоишь? Снегу-то нанес! Сними калоши. Посмотри, какой у нас малыш, Только что уснул он, мой хороший. Озорной. У бабушки растет... Только не кури - у нас не курят. Дочки с мужем нету третий год, Он военный, служит в Порт-Артуре. Ну, какая у тебя жена? Дети есть? Куда же ты так скоро?» ...Улица в снежинках. Тишина. Можно захлебнуться от простора. Ты моей Снегурочкой была. Снег летит. Он чист, как наша совесть. Улица твоя белым-бела, Словно ненаписанная повесть.

Старый барабанщик

Юный барабанщик, юный барабанщик, Он в шинелишке солдатской Поднимает флаги пионерский лагерь, Юный барабанщик тут как тут. Дальние дороги, близкие тревоги, Заклубились тучи впереди. Ты уже не мальчик, храбрый барабанщик, Сверстников на подвиг выводи! Били - не добили, жгли - да не спалили, Почему так рано стал ты сед? По далеким странам с верным барабаном Мы прошли, оставив добрый след. Времечко такое - не ищи покоя, Взрослый барабанщик, взрослый век. Поднимай, дружище, мир из пепелища, Выручай планету, человек! А вокруг кликуши, маленькие души, И кричат и шепчут все они: - Барабанщик старый, запасись гитарой, Барабан не моден в наши дни. С арфою и лютней тише и уютней! Это нам известно с детских лет. Но покамест рано жить без барабана, Я его не брошу. Нет, нет, нет! Младшим или старшим, Дробью или маршем Мы еще откроем красоту. Старый барабанщик, старый барабанщик, Старый барабанщик на посту.

Тихое слово о партии

О партии немало громких слов И мною сказано, и не одним поэтом. Что искренность основой всех основ Была для нас - не сомневайтесь в этом. Пусть нынче тихие слова мои Всех предыдущих станут подтвержденьем. Весенний вечер. Я в кругу семьи. Домашний праздник. Скажем, день рожденья. На этаких собраньях мы с женой Порою чувствуем себя, как дети, Но шрамы, нанесенные войной, Как стаж и взносы в каждом партбилете. Здесь правит бабушка - глава стола, Наш патриарх, наш матриарх законный, Она еще подпольщицей была И комиссаром в Первой Конной. А мама (на двоих теперь одна) Из племени донбасских делегаток, О том, что в жизни вынесла она, У нас не говорят - таков порядок. Безвременно погибшие отцы Здесь, на правах партийных прикрепленных, Как на постах застывшие бойцы, Глядят на нас с портретов сохраненных. Всех родичей своих не охватив - Им в стих один никак не уместиться,- Я описал семейный партактив. Он мал, но все ж великого частица. И можем мы грядущему в глаза Смотреть всем домом - прямо, а не косо. ...О партии хотел я рассказать, А вышло - что по личному вопросу.

Украине моей

Украина, Украйна, Укра ина, Дорогая моя! Ты разграблена, ты украдена, Не слыхать соловья. Я увидел тебя распятою На немецком штыке И прошел равниной покатою, Как слеза по щеке. В торбе путника столько горести, Нелегко пронести. Даже землю озябшей горстью я Забирал по пути. И леса твои, и поля твои - Все забрал бы с собой! Я бодрил себя смертной клятвою - Снова вырваться в бой. Ты лечила мне раны ласково, Укрывала, когда, Гусеничною сталью лязгая, Подступала беда. Все ж я вырвался, вышел с запада К нашим, к штабу полка, Весь пропитанный легким запахом Твоего молока. Жди теперь моего возвращения, Бей в затылок врага. Сила ярости, сила мщения, Как любовь, дорога. Наша армия скоро ринется В свой обратный маршрут. Вижу - конница входит в Винницу, В Киев танки идут. Мчатся лавою под Полтавою Громы наших атак. Наше дело святое, правое. Будет так. Будет так!

Целинникам голодной степи

В строительно-монтажном управленье Я видел планы, кальки, чертежи. Потом в степи явились нам виденья - Построенные за год миражи: Лучи широких улиц двухэтажных, И мелиоративный институт, И тот вагончик, ссохшийся от жажды, Где первую газету издают. Да, здесь в степи, где не гнездилась птица, Где было суслику не прокормиться, Где, как горячий иней, солонцы Хрустели на сухой и мертвой почве,- Фронт развернули юные бойцы, В своих домах обосновавшись прочно. Какое счастье - создавать мираж, Который не исчезнет, не растает. Товарищи! Я славлю город ваш, Где первые деревья подрастают. В строительно-монтажном управленье Висит декрет на щитовой стене, Где подписью «В. И. Ульянов (Ленин)» Давно открыт в пустыню путь весне. Цветут сады в районе Беговата, Прохладу первозданную неся. Война, потом разруха виноваты, Что степь еще освоена не вся. На приступ! Тут земля еще не знала Такого взлета стройки и страстей. Пейзаж Голодностепского канала Развернут в марсианской красоте. Курится, упираясь в небосвод, Асфальтовая новая дорога, И добродушный толстый хлопковод, Как врач, ощупывает землю строго. А на бороздке жадно воду пьет Египетского хлопка первый всход. Целинники из Главголодстепстроя (Ну и названье, господи прости!), Живя средь вас, я не искал героя - Хотелось вместе с вами мне расти. Все мелкое, как пыль, несется мимо. Мы строим, остальное - суета. Вы добровольцы сотворенья мира, А выше во вселенной нет поста. Я вас к грядущей красоте ревную, Которая не требует прикрас. ...А степи эти переименуют, Забыв, как называли их при нас.

* * *

Я верил в детстве искренне и твердо, Что мир не существует без меня. Лишь отвернусь - и очертанье стерто, Сомкну ресницы - вот и нету дня. Глаза открою - мир возникнет снова В цветах и красках. И всесильно слово. Но отрочество разом оглушило Фантазию. Я начал понимать, Что все и без меня и есть и было, Уйдет и без меня придет опять. А все же не исчезло ощущенье, Что я устроен чуточку не так, Как все, И не могу попасть в крушенье, Меня минует пуля и сыпняк, Любимая до гроба не разлюбит, И мама вечно жить на свете будет... Со мной считаться не желает время И обходить не хочет стороной. То, что могло произойти со всеми, Безжалостно случается со мной: Вагоны под откос. Осколок в темя. И ни одной поблажки... Ни одной!

* * *

Я слабости своей не выдам. Ни жалкой ватностью шагов, Ни голосом, ни внешним видом Я не обрадую врагов. Я знаю, как бы им хотелось Разведать, где тонка броня, Но робость, скромность, мягкотелость При мне - и только для меня. И точно так же невозможно Узнать, насколько я силен. Я в храм вступаю осторожно, Чтоб не свернуть плечом колонн. Так, бицепсов не выдавая, В пальто завернутый боксер На улице или в трамвае В случайный не вступает спор. Уж если драться - драться честно, В открытую вступать в бои. Друзья поддержат! Им известны И мощь и слабости мои.

Евгений Долматовский. Стихи о нас. Москва: Советский писатель, 1964.

Я смогу!

Движенья акробатов отработаны, Блестит в лучах прожекторов трико. Простившись с повседневными заботами, Под куполом юнцы парят легко. На этот блеск толпа глядит восторженно. Сиянья детских глаз не передам. И на колени капает «морожено», Которое разносят по рядам. Гимнасты голенасты, светло-розовы. В испуганной оркестром тишине Они плывут, как рыбы в круглом озере, И кланяются на песчаном дне. Но меркнет это царственное зрелище, Когда выходит рыжий на манеж, Ногами двигать толком не умеющий, В широких путах клетчатых одежд. Мысы штиблет он поправляет палкою, Приподнимает шляпу-канотье, Смущает первый ряд улыбкой жалкою... И вдруг взмывает к звездной высоте. Блестящие трико такие тусклые! Куда там акробатам до того, Кто под лохмотьями скрывает мускулы, Небрежно прикрывая мастерство. Легко расправясь с неуклюжей робою, Он лихо выгибается в дугу... Приду домой и сам взлететь попробую - Я тоже неуклюжий. Я смогу!

Понравилась статья? Поделитесь ей

Распечатать статью